У меня нет соперников
- Каково Ваше мнение: художник - это профессия, призвание или только творчество?
-Призвание. Не заставишь насильно сидеть и рисовать даже дите в 5 лет.
-Когда Вы начали рисовать?
-До 5 лет. До войны. Одна из первых картинок запомнилась, потому что она тут оставалась всю войну, и снова я ее увидела уже в 10 лет, в 1945 году.
-Что на ней было нарисовано?
-Внутренность трамвая, дядя в шляпе, который держится за ручку, старинную такую, и за ним окно. А в окне голубая линия, перечеркнутая голубыми линиями, и коричневая линия, перечеркнутая коричневыми линиями. А брат мне сказал тогда: «Так небо то с землей сходится», и заштриховал эту белую полосу между синей и коричневой. Помог мне.
- В современном мире много дизайна, а много среди него творчества? В чем есть разница между творением и дизайном?
- Наверное, я плохой дизайнер, и поэтому мне это не очень понятно, что это – дизайн. Оформление у меня не очень получается. Памятничек на могилку мужа моей подруги, например, не получился. Надо было нарисовать самолет, волка, вроде тема моя, уж нарисовала бы самолет то, но не получилось, она заказала в другом месте. Не понравилось ей, наверное, нужно было рисовать более условно. Я ж такой реалист. У меня часто бывали такие случаи, что редакторы брали работу себе, потому что она им нравилась, но туда куда она была предназначена, она не подходила при этом.
- Бывает ли у вас мистическое чувство, что что-то направляет ваше воображение и кисть?
- Со временем я стала верить в Бога. «Отче наш» выучила только в 70 лет, мама меня учила и в 6, и в 7, мне она не давалась никак. У нас семья была верующая.
- А все же бывает это ощущение, что руку ведет что-то?
- Я не думала об этом. Но я всегда знаю, что что-то получится. Иногда сажусь и не знаю, что будет, начинается все очень плохо, но я знаю, что в конце концов все получится. Вера есть. Вера в себя, наверное.
- Скажите, чье мнение о Вашем творчестве для Вас важно?
- Заказчика, конечно, писателя. Сладков меня очень ценил, а Курдов даже не обиделся, когда я ему пакость сказала однажды.
- Расскажите, пожалуйста.
- Он нарисовал лошадей и всадников, а я всех лошадей раскритиковала, при народе, там и студенты, и художники были, он там самый старший был, учитель, кумир. А он не обиделся на меня. На 50-летие союза художников его попросили назвать современных художников на уровне Чарушина и его самого, так он назвал Мишу Майофиса, Борю Власова и Таню Капустину, только троих со всей России. Мог бы и «забыть» меня за критику при народе, но нет.
- Расскажите немного о своих творческих планах. Интересно знать, чем живет художник.
- Археологов сделать – это самое ближайшее. Южные степи в основном, с 62 по 74 годы, почти через год я ездила в экспедиции. Меня везде ценили, археологи особенно, потому что мне сказали, как рисовать, я и рисую.
Леночке Захарченко иллюстрации к стихам ее сделать собираюсь. И еще в Крыму отдыхала, там старушка - писательница подошла ко мне, увидев, что я рисую, где то записана у меня ее фамилия, не помню. Ей тоже буду рисовать. Это ближайшее.
- Думаете ли вы о теме будущей выставки, когда работаете?
Нет. Главное - нарисовать. Если я это делаю где-то в другом месте, мне надо скорее нарисовать, чтобы осталось, потому что через час мне с этого места навечно уезжать. А тема получается сама потом.
- Как вам удается заниматься только творчеством, в наше время у художников это нечасто получается.
А я - советский художник, не нашего времени. Хотя меня очень обижает, когда меня вычеркивают из списка современных художников, забывают упомянуть.
- Как Вы относитесь к тому, что художник продает свои картины?
- А что ж ему делать то? Он может работать за зарплату, но зарплата его очень ограничивает. Лучше быть свободным и время от времени продавать. Я хитрая, я начинаю с подарка, а потом ставлю очень низкую цену, Невский 166 меня прямо хватает за жабры, продай это, продай то.
- Вам не бывает жалко расставаться с какими-то работами?
- Бывает, но все меня учат, и я прошу кого-то или сама делаю фотографии, эскизы, любую работу могу повторить, если захочу.
- Когда вы работаете, думаете ли вы о том, как понравиться зрителю, получить приз, сделать удачную выставку, продать подороже?
Подороже не могу, потому что не купят, и я останусь, как говорили археологи «голый васер» (чистая вода). Похоже, главное, чтобы похоже было, об этом только думаю. Редактор иногда что-нибудь покритикует, обидно бывает.
-Вы вносите коррективы в таких случаях?
-Да, конечно, я не всегда рисую с натуры, у меня есть книжки, «брэмообразное» советское издание в шести томах. Мне подарили первый том, остальные сама уже выкупала. Материалами пользуюсь, конечно, но без срисовывания.
- Что бы вы посоветовали людям, которые хотят купить произведения искусства?
Не могу, в тюрьму посадят. Одна из учениц Нины Фоминской, ее обвинили в том, что она неправильно оценила работу, давно уже была эта история, но мне за нее очень обидно. Работать в искусстве бывает очень накладно, лучше собачку нарисовать, даже с шестью ногами – простят.
- Поражает написанное Вами количество работ, как удается столько написать?
Когда я еду в экспедицию, иногда получается по 10 штук в день. Потому что я знаю, что не вернусь сюда больше никогда.
- Что бы Вы хотели сказать или пожелать своему зрителю?
Зритель должен быть свой. Потому что придет один какой-нибудь, и сделает мне замечание. Пришли вот на Невский 166 на мою выставку «60 лет моей первой собаке» телевизионщики, и стали меня спрашивать, почему я так рисую. Я говорю: «Мне так нравится». Потом они пошли к директору, он же хозяин галереи, и его спрашивают, почему Вы Капустину выставляете? И он тоже говорит: «А мне нравится»
- Расскажите про Ваше творческое кредо, что вы хотите сказать своими работами?
- «Нет безобразия в природе» Некрасов, «Железная дорога».
- Что бы вы сказали молодым художникам, кроме как работать и работать?
На 2 курсе (на 3 я уже работала) мы подходили к старшекурснику Кириллу Овчинникову, спрашивали, как начать. «Ну вот так и начнете», говорил. Не научить этому делу. Надо понравиться в редакции, попасть на выставку. Меня так завернули с выставки, так как я студенткой была, надо было сказать, что я работы где то в другом месте сделала, а не в мастерской, чуть ли не под руководством преподавателя. Я даже плакала потом в уголке, Овчинников меня утешал, сокрушался что это он меня научил нести работы на выставку и он виноват. Показываться нужно как можно раньше, не стесняться, и постепенно авторитет завоевывать.
В основном спрашивают, как поехать, у меня же 20 путешествий за плечами. Я уже огворила, что в уголке всегда у меня сапоги резиновые и рюкзак. И в те времена я ни от чего не отказывалась. Куда бы ни пригласили, надо ехать: в гости, поработать, с собачками ли погулять, я ни от чего не отказываюсь. Вот так мы с Охточкой поехали, мне уже лет 70 было было, познакомились с кавказскими овчарками, с их хозяином, потом я их рисовала, но работ не осталось, хозяева на них с таким вожделением смотрели, пришлось подарить им. Ни от какой работы нельзя отказываться, иначе и рисовать не получится. А то некоторые ждут, когда им сделают заказ. А не сделают. Надо самой. Но и идти по Невскому, рассовывать свои картинки – это тоже конечно не то. Эти картинки, которые там на стендах висят, они на мой вкус слащавы, от такого нас в школе отучали – «сюзюлька» (сюзюлевая работа), «слащавка» – это были ругательные слова у нас.
- Вы ходите на выставки других художников, тех, например, которые не являются вашими друзьями?
-Очень мало. Меня часто упрекают за это.
-А почему мало ходите?
-А чего мне идти, если там зверей нет?
А живописцев смотреть – так иногда мне манера живописания не нравится даже. Кто-то из моих товарищей ходил на вставку современного искусства в Манеж, так хорошо в Манеже буфет есть и там продают воду. Отпивались, печенки у них заболели. Есть ведь выражение «Он у меня в печенках сидит». Я только под старость поняла, что это очень точное медицинское народное замечание. Когда человеку что-то на нервы действует, у него печенки болят. И пришлось моим художницам в буфет бежать, муж инженер досмотрел, а они отсиделись в буфете.
А бывает забавно иногда. Однажды была выставка про охоту, я, конечно, туда побежала, хотя моих работ там и не было. Там была работа: олень, очень хорошо нарисованный, с прекрасными рогами. И называлась работа «Весенний зов». Я была первой посетительницей, и оставила в книге отзывов такую запись: «Выставка про охоту хорошая. (Чего сама не думала. Вранье написала). Она очень понравилась людям, охотникам и даже зверям. И один от восторга весной рога вырастил». После этого работу переименовали в «Осенний зов». Вот так уела я своего товарища.
- Бывают ли в творчестве соперники?
-Еще как. Только не у меня.
- Почему?
- Потому что как я никто нарисовать не может.
Поэтому я смело рисую и смело всем показываю. Ведь сам Аникушин пострадал, от того, что нарисовал Чехова, а не оленя. Он рассказал о своих планах, дал сфотографировать эскиз портрета Чехова, его поместили в журнала. А через некоторое время этот Чехов появился у другого автора, молодого и красивого. И уже Аникушину доказывать было неудобно, что это его эскиз был. Так пропал его хороший заказ, у самого Аникушина! А я – пожалуйста, рисуй на здоровье.
- У вас учеников никогда не было?
- Настоящих учеников – нет. Только мастер классы, и такие, кто считается моими учениками. Вот Таня Петрова, Таня «маленькая» считается моей ученицей. В 98 году она училась в университете у нашей собачницы, пришла на мою выставку, и с тех пор мы дружим.
- А Вы сама считаете ее своей ученицей?
- Немножко считаю. Уж раз мы с ней часто видимся. Я иногда критикую.
- Как вы стали анималистом?
- Родилась. Но когда меня спрашивают, кто я такая – я уже много лет представляюсь так: «Я – всё!» Любую тему могу сделать.
- Что Вы думаете о современной детской иллюстрированной литературе?
- Даже редакторы не ходят в отделы детской книги. Вот эта мультяшная противная манера не нравится очень. Сейчас они начали со страшной силой переиздавать старое.
28 января 2017 года
