Стреляли. Наверное, война закончилась.
С года 1929 или даже с 1928 мы жили на Маяковской, д.28, кв. 46, квартира коммунальная. Во время войны все 4 дома на углах были разбиты. Немцы должно быть по перекресткам улиц били. А вот наш дом не был разбит. Сохранились даже, не знаю зачем я их потом выкинула, мои картинки довоенные.
Во время эвакуации нас отправили к бабушке в Ярославскую область, там мама была в колхозе, а папа целый год был здесь. Его не брали на войну, так как у него ножки как у меня, а точнее у меня, как у него, вены и все такое. И называлось это даже "белый билет", хотя в те времена "белый билет" звучало немного контристо, "белогвардейцы" были совсем недавно.
А через год его вызвали и спросили:
-Почему не на фронте?
-Не вызывают. У меня вот ноги, ходить не могу
-Не можешь ходить, возить будем.
И посадили его на машину с ящиками снарядов, а сзади прицеплена "Зенитка". И так дошли они почти до Берлина. А , вообще, они целый год стояли на севере, около границы с Финляндией.
Объявили: Такие-то такие с чемоданами, с вышивкой на белье ниткой мулине сбор там-то там-то. Детей увозили. А пока собирались, пришли немцы и чемоданы раздали обратно. Выехали мы на обычном поезде, в августе 1941 года, а за окнами , когда стояли на остановке, видно было, теплушки-телятники с нарами так, что ребячьи мордашки были видны в окошечки, а мне было завидно. Довольно благополучно доехали. Где-то что-то стреляли, но по -нашему поезду не стреляли. Я помню, как я сижу, мне пять лет, на мне пять пар чулок, потому что вещей много нельзя, все на себе.
В Ярославле военных действий не было. Ночью-то, конечно, спали дети, а мама слышала, как Углич бомбили, но не попали в плотину. то есть отбивали как следует.
В соседнем селе рядом с нашей школой стояла старая школа, которая была детстким домом для ленинградских детей. Так что от них можно было чего-то набраться, представить по из виду, по из поведению. На праздники они читали стихи.
Еды было мало, лошади умирали. Брат мой сидел за столом и ждал, когда я закончу есть, может , что оставлю, не съем свою порцию.
И вот, когда война закончилась, мама говорит:
-Стреляли. Наверное, война закончилась.
И , деяствительно, идет почтальон и говорит о том, что война закончилась, в школу идти не надо, да и вооюще докладывает, что надо делать, а что нат. Я целый день играла за крыльцом бабушкиного дома, кидая мячик, окошка там не было. Целый день, солнечно, тепло, мне к людям не хотелось, я просто выражала свой восторг в игре.
Многие говорили:
-А мне все равно, есть война, нет войны. Ко мне никто не придет.
После войны мы вернулись в Ленинград. Квартира комунальная наша сохранилась, поэтому приехали без всяких сложностей. Тетя моя была здесь всю блокаду, и она вроде как поддерживала связь с дворником. Она приходила и видела, что гвоздик, которым была забита наша коммунальная квартира, был на месте. Все сохранилось там. И 15 августа 1945 года после 4-х дней дороги, потому что были в дороге приключения, мы вернулись домой.
Про приключения. Вот например, мы приехали в Кашино, а утром уже поезд пройдет Москва-Бутырское, через Кашино. И надо за час подойти, потому что только за час скажут, есть билеты или нет. Мы подошли, а нам говорят: Нужна справка о том, что у вас вшей нет. Чтобы справку получить, нужно было от вокзала до центра города ехать. А поезд ходит через день. Поэтому 4 дня и ехали. У нас еще и кошка была с собой на поводке, потому то, как бросить ее, если мы все уезжаем. Но кошка от нас сбежала на третий день.
Электричества в нашей квартире не было, поэтому вечера мы проводили у тети, на 5-ой Советсткой улице. Ну и шли в темноте, пока входили встроем, она шмыг и на чердак. Потом другие кошки ходили туда гулять. Спустя полчаса ли час вызодишь в коридор и зовешь: "Муська, кыс -кыс", и она с чердака приходила.
Музею кошек я подарила портрет, по памяти нарисовала и написла: "Муська,наверное, стала родоначальницей всех наших ленинградских чердачных кошек."
Маму знакомые, кто тут жил, после войны нашли и все в порядке было у нее насчет работы ( портниха). Обеспечение , конечно самое малое, но было.
